Сергей Эйзенштейн: у истоков кинематографа

В этом году российский кинематограф отмечает столетие. Вековая история «важнейшего из искусств» — это история тех, кто стоял у его истоков и завоевывал славу отечественного кино. Сегодня исполнилось 110-лет со дня рождения Сергея Эйзенштейна. В мировом кинематографе, наверное, нет более знаменитых кадров, чем сцены расстрела мирной толпы в Одессе из фильма «Броненосец "Потемкин"». По подсчетам статистиков, этот шедевр Эйзенштейна имеет максимальное количество наград и возглавляет рейтинг в международных опросах, сохраняя титул фильма «всех времен и народов».

Сергею Эйзенштейну посвящено столько книг, статей, эссе, диссертаций, что в сумме они превышают все остальные публикации о мастерах кино. В этом убедились «Новости культуры», побывав в мемориальном музее Эйзенштейна и встретившись хранителями его наследия.

Каждый свой фильм он превращал в исследовательскую лабораторию. Несмотря на очевидное экспериментаторство, режиссер изображал события так, будто сам был их очевидцем. Потому его картины документальны и образны одновременно. Эйзенштейн мастерски жонглировал всеми составляющими киноискусства. «Русская культура была для него определяющей, но он также основатель мексиканской культуры благодаря фильму "Да здравствует Мексика!". Он свой в Японии, он в Европе художник, настоящий да Винчи», — отмечает директор музея кино, киновед Наум Клейман.

В научно-мемориальном кабинете Эйзенштейна собраны его личные вещи. Эта коллекция настоящий паноптикум- тут и книги на всех языках мира, и сувениры, привезенные из самых отдаленных уголков планеты. «Сергей Михайлович очень любил народное творчество. Для него это чистосердечное преломление самых высоких идей. Вятская игрушка — теория цвета, которая нашла отражение во второй серии "Ивана Грозного", — продолжает Наум Клейман. — Когда говорят, что "Иван Грозный" сделан по заказу Сталина… Да, был заказ Сталина, но Сталин ожидал оправдания своей деятельности».

Мало кто знает, что Эйзенштейн, воспитавший таких учеников как Александров и Швейцер, сам был бесконечно предан своему учителю — Мейерхольду. «Когда Мейерхольд был арестован, Эйзенштейн не побоялся приехать на дачу, увез архив и спрятал», — добавляет Наум Клейман. Развив теорию Мейерхольда, Эйзенштейн создал собственный стиль монтажа. Выдающийся теоретик, разработавший концепции интеллектуального кино и монтажа аттракционов, предрекавший техническое будущее звукового кино, обладал удивительным чувством юмора.

«На занятиях Мейерхольда Эйзенштейн выступал как комик. Он был небольшого роста, плотного телосложения, волосы вьющиеся, и очень высокий голос. Как у Феллини, — рассказывает режиссер Андрей Хржановский. — Он был человеком необычайного остроумия. Как-то у него спросили, почему в Театре Советской Армии поставили "Сон в летнюю ночь". Он ответил: "Может, вы ошиблись, может это "Сон в летную ночь"?».

Помимо семи снятых фильмов Эйзенштейн оставил после себя огромное наследие: лекции, исследования, дневники, письма, рисунки. Можно только удивляться, как один человек успел все это сделать за пятьдесят лет?