К юбилею Конкурса имени Чайковского

Сегодня исполняется пятьдесят лет Международному конкурсу имени Чайковского. Он появился в эпоху оттепели и должен был с одной стороны продемонстрировать миру открытость страны, а с другой — превосходство советской исполнительской школы. Однако для музыкантов это событие, прежде всего, означало возможность творческого общения. Не случайно Конкурс имени Чайковского вот уже полвека открывает таланты. Для многих восхождение на мировой музыкальный Олимп началось именно в Москве. Об истории главного музыкального конкурса страны.

1958 год — время оттепели. Советский Союз и Америка — друзья-соперники. Страны обменивались событиями, артистами и спортсменами. НАСА запустили первый спутник и с гордостью думали, что они были первыми, но за год до этого советские конструкторы отправили на космическую орбиту спутник с отважной собакой на борту. В том же году Ансамбль Игоря Моисеева впервые выехал на гастроли в Америку — несмотря на то, что спецслужбы всерьез опасались, что молодые танцоры там и останутся. В СССР вошли в моду прически в стиле Бриджит Бардо, а в Америке победы одерживали советские тяжелоатлеты — вопреки утверждениям американской прессы, что ничего, кроме поедания, от русских ждать не приходится.

Русские в свою очередь завоевывали славу гуманной и открытой страны. В 1957 году был организован Фестиваль молодежи и студентов с обязательным дегустированием московского мороженного и совместными прогулками молодежи всех стран, которая решила объединиться. Оставалось только доказать и без того несомненное превосходство советских музыкантов, причем сделать это под эгидой самого известного из русских музыкантов.

Петр Ильич Чайковский стоял у истоков мирового конкурсного движения. Конечно, творческие соревнования проводились и раньше, но, в основном, это были конкурсы на рабочие места. В таком конкурсе однажды встретились, к примеру, Бах и Телеман. Однако только в 1890 году Чайковский вместе с Антоном Рубинштейном провели первый конкурс пианистов. После этого страна на время забыла о международных конкурсах и вспомнила о них только в 1958 году.

Организацией конкурса занимались еще за два года до его открытия. Это состязание, как велела партия и правительство, должно было стать самым представительным и престижным, раз уж не стало первым в истории конкурсной лиги ХХ века, так как в 1927 году в Варшаве появился Конкурс пианистов имени Шопена. Горечь утраты статуса первопроходцев скрасил Лев Оборин, который стал лучшим исполнителем Шопена. В 1935 году победителем с польской земли вернулся и скрипач Давид Ойстрах. Это был Конкурс скрипачей имени Венявского. В 1938 году в Брюсселе, на конкурсе Эжена Изаи триумф ожидал сразу двух советских пианистов — Эмиля Гилельса и Якова Флиера. На родине их встречали, как народных героев.

Неудивительно, что почти все победители оказались в жюри Конкурса Чайковского. Удалось даже заманить противника конкурсной системы Святослава Рихтера. Казалось, все было готово к празднованию триумфа русско-советской исполнительской школы. Тем более, что уровень подготовки большинства участников конкурса, по воспоминаниям профессора — а в то время 23-летнего студента Московской консерватории Михаила Воскресенского — был далек от совершенства. «Тогда конкурсы были необычайно редкими, и никто не устраивал отбора к ним. Поэтому приезжали люди, которые были туристами. А так как СССР оплачивало еду, проживание, то приезжало много туристов», — вспоминает он.

Мало кто сомневался, что победу одержит советский музыкант. Говорят, даже были выпущены афиши, на которых Лев Власенко был уже указан как победитель Первого конкурса Чайковского. Но все карты спутал улыбчивый техасец Ван Клиберн. Музыкальный критик Мариам Игнатьева хорошо помнит, как Клиберн покорил всех своей почти детской внешностью и эмоциональной манерой игры. Оставалось только утешать себя, что он — ученик русской — Розины Левиной. Остальные участники конкурса специально шли в зал, чтобы послушать его. Так это сделала и пианистка Сьюзен Старр. «Весь концерт за Клиберна она проиграла на перилах, не обращая ни на кого внимания. Надо сказать, она так мешала слушать», — замечает Мариам Игнатьева.

Поклонницы караулили Клиберна у гостиницы, провожали до Большого зала консерватории. Писали ему письма и открытки, восторгаясь его руками, которые сравнивали с руками хирурга. Старейшина русской фортепианной школы Александр Гольденвейзер пробирался к сцене со словами: «Гений, гений». Святослав Рихтер всем ставил нули, Клиберну — десять. Гений с рыжей шевелюрой покорил всех «Подмосковными вечерами» и полной адаптацией к русскому укладу жизни. «Это была любовь с первого взгляда, потому что он был уникален. Он был американец — и вдруг такое светлое начало — светлое и сердечное — совершенно нас потрясло», — рассказывает актриса Алла Покровская. Три года назад она снова услышала Вана Клиберна в Тангл-Вуде. Тогда же она с ним познакомилась. «Рассказала ему, как его обожали в юности. Он весь покраснел, и глаза его засверкали», — продолжает Покровская.

«Мое сердце навсегда осталось с вами», — говорил Клиберн. Эта победа, вопреки решениям Политбюро, заставила позабыть о том, что лучшим среди скрипачей тогда стал Валерий Климов. Она встала в ряд самых значимых событий, которые должны были продемонстрировать миру, что и в Советском Союзе есть жизнь, которая ровно пятьдесят лет назад сосредоточилась вокруг фигуры Чайковского.

Елена Казанцева