Чудо Караян. Сто лет со дня рождения

Герберт фон Караян в корне изменил музыкальную жизнь Европы. Он отмел строгие и весьма консервативные традиции исполнительского искусства, предложив взамен «бурю и натиск» собственной влюбленности в музыку. Его всегда критиковали за деспотизм, но музыканты перед ним преклонялись. Многое связывает Караяна с русской музыкальной культурой. Шестую симфонию Чайковского он записывал семь раз, трижды гастролировал в Советском Союзе. В 1969 году Караян дирижировал Десятой симфонией Шостаковича в присутствии автора. Он открыл миру таких музыкантов, как Валерий Гергиев, Марис Янсонс, Евгений Кисин. Именно Караян впервые в Европе поставил «Бориса Годунова» на русском языке.

«Das Wunder Karajan» — «Чудо Караян» — так берлинские критики окрестили дирижера еще на заре его карьеры, в конце тридцатых. Всю жизнь великий музыкант находился в центре внимания прессы. Журналисты обсуждали его членство в нацистской партии, «статусных» жен, фантастические доходы. «Человек мира», он ощущал себя арийцем и австрийцем, а потому всегда тяготел к родному Зальцбургу — городу с древними музыкальными традициями.

Караян родился в доме на Хуммель-штрассе, а напротив, на другой стороне реки Зальцах, находится дом, где родился Моцарт. В двух шагах оттуда располагается институт и архив Герберта фон Караяна, в фондах которого хранятся уникальные документы, более трех тысяч фотографий, сотни книг и статей. Маэстро никогда не делал пометок в своих партитурах, а ведь он, как правило, дирижировал наизусть. В архиве можно увидеть и дирижерскую палочку самого Караяна, и палочку, подаренную одним юным поклонником. «На этом велосипеде Караян регулярно ездил в тридцатые годы, проделывая порой солидные расстояния: например, от Зальцбурга до Байройта», — показывает сотрудница архива Барбара Диснер.

В кратчайшие сроки Караян захватил ведущие позиции на европейском музыкальном Олимпе. Под его руководством выступали два лучших оркестра — Венский и Берлинский филармонический. «Он всегда точно знал, чего хочет и как этого добиться. Его собственное восхищение музыкой и невероятная концентрация передавались и оркестру, и публике. Еще перед тем, как Караян выходил на сцену, зал уже замирал в напряжении. Это то, что называется харизмой», — считает скрипач, интендант Венского филармонического оркестра Клеменс Хелльсберг.

Во власти харизматического дирижера оказалась и Венская опера. За восемь лет его «царствования» она достигла небывалого со времен Густава Малера расцвета, ведь Караян привлекал лучших певцов со всего мира. Однако результатом обернулись заоблачные цены, доступные только публике в бриллиантах. Маэстро не удалось осуществить задуманные реформы, и в 1964 году он оставил пост директора Штаатсопер.

С тех пор все его внимание было сосредоточено на Зальцбурге, где Караян руководил знаменитым летним фестивалем. Именно по его инициативе был снесен местный храм музыки — старый Фестшпильхаус. При строительстве нового здания пришлось срезать часть горы Менхсберг. Каждый день горожане слушали музыку взрывов. Опасались даже, что гора обрушится, но этот спорный и амбициозный проект курировал сам маэстро Караян, и в 1960 году новый Фестшпильхаус распахнул свои двери. Оборудованный по последнему слову техники, новый зал стал местом паломничества состоятельных меломанов со всего мира. В театре Караян был и дирижером, и режиссером, и художником по свету. Его излюбленным эффектом стала полутьма на сцене. Вдохновенный маэстро сам стоял в круге света.

Малоизвестной страницей биографии Караяна была его работа с венским хором «Музикферайн». Дирижер поднял этот любительский коллектив на звездный уровень. «На юбилейном Баховском фестивале 1950 года возник вопрос: кому дирижировать "Страстями по Матфею" — Фуртвенглеру или Караяну? Было принято Соломоново решение: спросить, кого хочет хор. Хор проголосовал за Караяна. Фуртвенглер страшно обиделся и больше никогда не переступал порог "Музикферайна"», — рассказывает бывший интендант хора «Музикферайн» Ханс-Петер Покорни.

Представитель консервативной профессии, Караян был поборником новых технологий и фанатом звукозаписи. Он прошел путь от пластинок на 78 оборотов до DVD. Караян лично руководил сессиями, сам расставлял микрофоны, то и дело вмешивался в работу звукорежиссеров и телеоператоров. «Для него было очень важно, как стоят хористы. Чтобы низкие были на одном уровне с высокими, им подставляли скамеечки. Звук и видео тогда записывались отдельно, и при досъемках людей с лысинами и редкими волосами Караян заменял на тех, у кого были "правильные волосы"», — продолжает Покорни.

Караян был перфекционистом во всем. Он любил дорогие машины, виртуозно управлял яхтой, пилотировал собственные самолеты. «Самолеты были нужны ему только для того, чтобы как можно быстрее добраться из пункта "А"в пункт "Б". Например, после репетиции в Зальцбурге он летел на свою виллу в Сен-Тропезе, чтобы: первое — отдохнуть, и второе — снова штудировать партитуры», — замечает друг Караяна, бывший продюсер звукозаписывающей фирмы «Deutsche Grammophon» Эвальд Маркль.

Не в пример своей последней жене, модели Элиэтт Мурэ, маэстро не жаловал светские вечеринки. Он был настоящим трудоголиком и вставал в пять утра. В нескольких километрах от Зальцбурга находится поселок Аниф, где Караян провел последние годы жизни. Там есть все, что так любил маэстро: природа, Альпы, покой и комфорт. Еще при жизни именем дирижера была названа проселочная дорога, идущая мимо его дома.

В отличие от своего земляка Моцарта, Караян был обожествлен еще при жизни и остается культовым музыкантом после смерти. Его именем названы центральные площади Вены и Зальцбурга. Звезда Караяна украшает венский Kaertnerring. В любом книжном магазине на выбор предлагается несколько книг о маэстро. Он по-прежнему остается лидером продаж на рынке звукозаписей. «Обычная для Вены картина: люди, которые не очень разбираются в музыке, приходят в магазин и говорят: "Дайте мне какую-нибудь классику с Караяном". Это своего рода клише — как Россия и водка», — поясняет Эвальд Маркль.

Магия Караяна — это не только масштаб музыканта, но и неотразимое обаяние личности. Состояние дирижера оценивалось минимум в 300 миллионов долларов. Он щедро финансировал проекты, направленные на поддержку молодых талантов. Караян придал классической музыке ореол элитарности и одновременно сделал ее сверхдоступной благодаря огромным тиражам своих записей. Его интерпретации многим кажутся слишком отполированными и лишенными «искры». Однако они, бесспорно, совершенны. И пусть говорят, что «чудо-Караян» — это миф. Как известно, мифы живут долго.

Лада Аристархова