Евгений Мравинский: «Интересоваться жалованьем — дурной тон»

Сказать о Евгении Мравинском «дирижер» — значит, сказать очень мало. Удивительно, что этот великий человек всю жизнь считал себя не слишком музыкально одаренным. Он вставал за дирижерский пульт более тысячи раз и почти никогда не улыбался. Его трактовки произведений Чайковского, Вагнера, Стравинского и Шостаковича считаются непревзойденными. Сегодня исполнилось 105 лет со дня рождения одного из величайших дирижеров двадцатого столетия Евгения Александровича Мравинского.

Мравинский во всем слышал музыку. Любой шорох он спешил записать в нотную тетрадь, чтобы потом показать оркестрантам. Каждое движение его дирижерской палочки отзывалось не просто звуком. Взмах руки рождал гармонию. «Он умел проникаться в партитуры, и он умел через нотные знаки образовывать лигу к создателю. Будь это Моцарт, будь это Гендель, будь это Господь Бог!», — говорит вдова дирижера Александра Вавилина-Мравинская.

Архивные кадры показывают его несгибаемым, сдержанным, строгим. Завистники называли Евгения Мравинского деспотом, говорили, что ради идеального исполнения он мог репетировать часами. Дирижер и правда не терпел халтуры. Человек с идеальным внутренним слухом, он мгновенно чувствовал фальшь. «Его главное кредо было такое: что бы ни происходило в оркестре — плохого или хорошего, — в ответе за все дирижер. Есть дирижеры, которые говорят: "Ой, с этим оркестром ничего не сделать, это плохой оркестр". Нет плохих оркестров. Есть плохой дирижер», — считает Александра Вавилина-Мравинская.

За дирижерским пультом он был скуп на жесты, никогда не поворачивался к залу даже вполоборота. За годы работы Мравинский создал собственный язык: кивком головы он мог привлечь внимание любого музыканта. Дирижер был невероятно требователен к себе и к другим, а в жизни он никогда ничего не просил и часто повторял: «Интересоваться жалованьем — дурной тон». «Мне кажется это вполне естественным. Потому что, прежде всего, на первом месте у него была музыка, а все остальное… У него был какой-то минимальный уровень комфорта. Этого было достаточно. Он не стремился к чему-то необычному. Он питался музыкой», — рассказывает главный дирижер Академического симфонического оркестра Александр Дмитриев.

Его собранность часто принимали за холодность. Публика практически не видела его улыбающимся. Однако после концерта он всегда улыбался музыкантам и говорил «спасибо» — за хорошее исполнение. Маэстро вызывали на бис по пятнадцать раз. Подобных оваций не был удостоен ни один дирижер.