Компьютер — средство или замена творчеству?

Сегодня — день рождения российской информатики. Ровно шестьдесят лет назад, 4 декабря 1948 года, советские ученые Исаак Брук и Башир Рамеев зарегистрировали изобретение первой отечественной ЭВМ. В том же году американец Норберт Винер издал свою знаменитую книгу, в которой изложил основы кибернетики. Так началась компьютерная эра человечества, которая не только изменила облик цивилизации, но и повлияла на творчество современных художников и музыкантов. Цифровая история от рождения до наших дней — в репортаже «Новостей культуры».

Достижение советских кибернетиков — «рука». Управляется сигналами, поступающими из мозга. «Оттуда поступают сигналы, и она начинает сгибаться», — замечает старший научный сотрудник Политехнического музея Софья Лебедева. Главное — чтобы человек, то есть его мозг, четко знал, что ему нужно в данный момент сделать: согнуть пальцы, что-то взять… У послушной кибер-руки всего два недостатка: «Еще бы рука была посимпатичнее. Она же тяжелая такая», — добавляет Софья.

Тем не менее, именно эта «рука» была представлена на суд отца кибернетики — американца Норберта Винера. Он приехал в СССР в 1960 году, через двенадцать лет после того как опубликовал свою книгу под сложным названием «Кибернетика. Управление и связь в живом организме и машине». Винер долго думал о названии. Вспомнил греческое слово «кормчий» — то есть тот, кто управляет кораблем. У Винера «кормчим» стал мозг. Органы чувств передают ему информацию об окружающей среде, и в зависимости от них мозг, или процессор в машине, дает обратные команды. Согласно Винеру, эти операции, одинаковые для человека и для машины, стали основой первых электронно-вычислительных машин. Патент на изобретение первой из них был выдан в СССР в 1948 году, когда вышла и книга Винера.

Советский Союз, как всегда, хотел оказаться впереди планеты всей. Особенно в сфере оборонной промышленности. Поэтому делу создания ЭВМ придали статус государственной важности. Однако очень быстро электронные мозги развернули в мирное русло и стали пробовать творить с их помощью. Рудольф Зарипов заставил машину сочинять уральские напевы. «Вот алгоритм, который составлял Зарипов для того, чтобы электронная машина написала музыку. Каждая нота кодировалась», — рассказывает старший научный сотрудник Политехнического музея Марина Смолевицкая и показывает, что получилось в результате этих сложных операций.

Эти уральские мелодии не стали хитами, а вот правнук ЭВМ — компьютер — заменил композиторам перо и бумагу. Эдуард Артемьев вспоминает, как студентов консерватории приучали писать чернилами, чтобы исправлений было меньше. Последние лет десять композитор даже карандаш в руки не берет. «Экономишь время, и творчество становится по-настоящему в радость. А когда занимаешься рутинной работой, мысль может уйти», — поясняет он.

Эта же мысль может уйти и от непрофессиональных композиторов, которым компьютер заменил не только перо и бумагу, но и образование. Действуя с помощью сэмплов и подключая свою фантазию, они тоже могут писать музыку. Поэтому можно считать компьютер не только двигателем процесса, но и демократии, считает Артемьев. «Из таких музыкантов могут появиться настоящие самородки», — говорит он.

В то, что компьютер может заменить образование, не верят архитекторы. Сергей Гнедовский сам предпочитает работать с карандашом и бумагой. Так возникают яркие и рельефные образы. «Для того, чтобы быть свободным, я свободен от компьютера», — утверждает он. «Карандашный этап» Гнедовский считает самым важным. Однако потом все переносится в компьютер. Там сначала появляется чертеж, а затем — и модель. «И уже в самой модели я могу смотреть, что у меня получается, передвигать, как угодно», — поясняет мастер. Ольга Барсукова показывает трехмерные модели интерьера Театра Петра Фоменко. То, что спроектировали архитекторы, с точностью на девяносто процентов подтвердила практика.

Однако у компьютеров, несмотря на все их достоинства, есть и противники. Юрий Норштейн, несмотря на трудоемкость, предпочитает работать вручную. «Компьютер как художественный принцип — а он стал художественным принципом — я не люблю. Он как техническое средство хорош. Но им же хотят заменить художественное творчество. Я же это вижу на экране. Все время заменитель, пенопласт — в нем потеряно живое», — убежден Норштейн.

Шестьдесят лет назад Норберт Винер заметил: «Мы изменили свое окружение так радикально, что теперь должны изменить себя. Чтобы жить в этом новом окружении». Правда, в конце жизни он и сам немного испугался активности искусственного интеллекта, который с течением времени становится все более интеллектуальным, активным и незаменимым.