Поль Сезанн — художник, который мечтал умереть за мольбертом

«Он очистил живопись от вековой плесени», — писал художник Поль Серюзье о Поле Сезанне за год до его смерти. Между тем, критика предпочитала иные титулы: «анархист», «дикарь», «безумец». Позже Пикассо назовет французского постимпрессиониста своим учителем, а поэт Рильке скажет, что яблоки на полотнах Сезанна «выражают всю Вселенную». Сегодня исполняется 170 лет со дня рождения гения, ставшего одним из «родоначальников» искусства ХХ века.

С самого начала у Сезанна не получалось быть, как все. Его картины не укладывались в прокрустово ложе традиций старых мастеров. Он изучал и копировал картины в Лувре, пытался писать в их манере. Как и все художники, Сезанн мечтал о славе, но Осенний салон — самый влиятельный художественный форум Парижа — отвергал его работы. «Его считали художником-мужиком, совершенно лишенным изящества, изысканности, которая тогда ценилась. Неотесанным, грубым, неумелым. Критика не умела увидеть за этой необычной живописной фактурой тех поисков, которые вел сам художник», — рассказывает хранитель коллекции французской живописи ХХ века Государственного музея изобразительных искусств имени Пушкина Алексей Петухов.

И все же главным критиком был сам художник. Столько испорченных, незаконченных, отвергнутых самим Сезанном картин не было ни у кого. Уже после смерти Сезанна парижские маршаны и музеи приобретали и вешали его картины в своих залах. Одна из таких работ находится в Музее изобразительных искусств имени Пушкина. «Они до сих пор хранят на себе следы черенка кисти Сезанна, которым он в негодовании испещрил холст и бросил его в подвал. Именно там обнаружил его Воллар — небезызвестный парижский маршан. И затем эта вещь перешла в московские коллекции», — продолжает Алексей Петухов.

Сезанн никогда не останавливался на достигнутом. Он примкнул к модным в то время импрессионистам и пытался писать в их манере, но и это увлечение продлилось недолго. Сезанн открыл свой собственный художественный метод. Его уже не удовлетворяла передача световых эффектов и вибрации воздуха. Он любил анализировать предметы, раскладывать их на части, изучать структуру. Открытия Сезанна привлекали внимание художников разных направлений. Они вдохновляли фовистов и абстракционистов. Тщательно изучал его картины Малевич. «Не только Малевич. Тот же кубизм появился на свет, возможно, благодаря знаменитому высказыванию Сезанна о том, что каждый элемент видимого мира — это куб, цилиндр, шар», — говорит Алексей Петухов.

Сезанн не был богемным художником. Больше всего он любил тишину и уединение. Познакомившись с новейшими художественными течениями, он вернулся из шумного Парижа в свой родной Экс на юге Франции. Там он продолжил эксперименты с моделями. Сезанн работал медленно, и на одну картину у него уходило по тридцать — сорок сеансов. Часто его модели не выдерживали и сбегали, не дождавшись окончания работы. Тем не менее, все больше желающих мечтали познакомиться с работами экского затворника. «Он оставался непризнанным, но при этом знал, что открыл невероятно много. И его внутренние открытия становились достоянием мастеров-новаторов, которые порой организовывали целые паломничества к Сезанну, на юг Франции, в Прованс», — отмечает Алексей Петухов.

«Я пришел слишком рано. Я — художник в большей степени вашего, чем своего, поколения», — говорил Сезанн своим поклонникам. Он был фанатиком и мечтал умереть за мольбертом. Так и случилось. Признание пришло через год. Осенний салон открыл ретроспективную выставку Поля Сезанна.