Несценические произведения на театральных подмостках

В театре «Мастерская Петра Фоменко» состоялась премьера спектакля «Улисс». Изложение самого известного и сложного произведения Джеймса Джойса длится шесть часов. Нет оснований подозревать, что режиссерам не хватает пьес, и все же театры регулярно берутся за прозу. Возможно, режиссеры делают это для усложнения собственной задачи, для того, чтобы испытать свою способность делать сокрытое видимым.

Для тех, кто не сумел сам прочитать «Улисса», несколько лет назад в «Школе драматического искусства» устраивали специальную акцию. Актеры сутки на пролет читали вслух роман Джойса — громко и с выражением, следуя советам Беккета, который утверждал что «Улисса» легче «смотреть или слушать». Кстати, в России этот роман впервые был издан в полном объеме лишь в 1993 году, так что в нашей стране несценическая история произведения совсем короткая.

«Улисс» Джеймса Джойса побил рекорд по лучшим продажам в январе. И это в то время, когда почти все театральные рецензенты открыто заявляют, что такой тяжеловесный труд не всем читателям по зубам. Зато этот груз оказался по силам театральным режиссерам, которые превращают тяжеловесные фолианты в доступную сценическую форму.

На размышления о постановке «Улисса» у Евгения Каменьковича ушло десять лет. Джойс, как известно, написал свой роман за семь лет. Впрочем, Каменькович один из главных специалистов в этой области. Он охотно берется за прозу и выстраивает спектакли с большим почтением к авторскому тексту. Хотя, наверное, таким и должен быть подход для режиссеров, которые предпочитают прозу драматургии. «Я все время колебался, думал: может быть, этого делать не надо. Потому что, чем больше мне хотелось, тем сильнее я понимал, каким большим будет количество потерь. Так всегда бывает с прозой. Чем ты больше знакомишься с текстом, тем он становится вкуснее, роднее для тебя», — поясняет Каменькович.

Кажется, это тенденция последних десятилетий, хотя знаменитый спектакль Додина «Братья и сестры» был поставлен уже лет тридцать назад. Постановка с невероятной судьбой — настоящий театральный долгожитель. Текст Федора Абрамова сложно назвать сценическим, но началось это еще раньше. «Начав думать, а когда это началось, тут же решишь: почему бы не с Художественного театра, который в самом начале своей истории обращался к Достоевскому? Но тут же поправишь себя, потому что проза Достоевского чрезвычайно театральна и драматургична», — замечает театральный критик Григорий Заславский. «Многие театры берут не инсценировки по классическим произведениям, а всю прозу целиком. Но началось это раньше. "Воскресение" во МХАТе, когда Качалов был "лицом от театра" и рассказывал все, что написал Толстой», — говорит профессор кафедры сценической речи РАТИ Ирина Промптова.

Буквальное прочтение текста как режиссерский ход — вот еще один театральный прием во взаимоотношениях с прозой. Правда, кому-то из зрителей становится откровенно скучно от вида актеров с текстом в руках. В Студии театрального искусства под руководством Сергея Женовача прозу не просто любят, ее изучают подробно. В репертуаре одного из самых молодых театральных коллективов Москвы пять из семи спектаклей созданы по большим литературным произведениям, и совсем скоро появится еще один — «Река Потудань» по Платонову. «Трудно представить себе более нетеатрального автора — настолько особый язык, что он должен любого режиссера поставить в страшно затруднительную ситуацию», — считает Григорий Заславский. Между тем, Платонов, действительно сейчас превращается в театрального автора. Школьный кошмар с программной платоновской прозой на сцене оборачивается по-настоящему удачными и современными спектаклями. Достижением последних лет стала постановка его незаконченного произведения — «Рассказ о счастливой Москве» режиссера Миндаугаса Карбаускиса.

Астафьев, Улицкая, Маканин — вот далеко не полный список авторов, которые побывали на театральной сцене благодаря Марине Брусникиной. Она славится своим особым литературным подходом к театру, в основе которого лежит высококачественная современная проза. Произведения в ее спектаклях обретают новое дыхание, а некоторые и вовсе производят эффект взорвавшейся бомбы. Кажется, невозможно было поставить в театре автобиографическую исповедь Рубена Давида Гонсалеса Гальего — историю его жизни, напечатанную одним действующим пальцем. «Я понимаю, что мне всегда, помимо сюжета, содержания, очень важна точка зрения, и в авторском тексте она всегда присутствует», — поясняет Марина Брусникина.

Режиссеры-дебютанты находят больше возможностей и свободы в прозе. Молодой актер Кирилл Сбитнев решил попробовать себя в режиссуре, начав сразу с писем Франца Кафки. Спектакль, созданный в квартире, в итоге попал в репертуарную афишу Театра Наций. «Хотелось найти что-то, что мне индивидуально интересно играть, ставить и думать об этом», — рассказывает режиссер.

С одной стороны, такой подход к прозе можно считать тенденцией российского театра или даже модой. «Чеховский сезон будет на будущий год, и многие сказали, что они ставят не пьесы, а рассказы Чехова — то есть весь текст Чехова. Потому что многие ставили и "Три сестры", и "Дядю Ваню", и "Вишневый сад", и что такое можно сегодня придумать, чтобы это не было повтором?» — говорит Ирина Промптова. Впрочем, поставить в театре можно все: хоть поваренную, хоть телефонную книгу. Получается, что несценических произведений не существует.