О работе над легендарным фильмом «Живые и мёртвые»

Сегодня в России отмечается День защитника Отечества. 45 лет назад, в канун этого праздника, — тогда он назывался «День Советской Армии и Военно-Морского Флота» — на экраны страны вышел художественный фильм «Живые и мертвые». Для зрителя 64-го года эта киноэпопея, снятая режиссером Александром Столпером по трилогии Константина Симонова, стала откровением. Это была одна из первых попыток рассказать правду о Великой Отечественной. О том, как шла работа над легендарной картиной, — «Новости культуры».

Оператор Николай Олоновский и художник Стален Волков последний раз встречались полтора года назад в «Доме Ханжонкова» на праздновании столетнего юбилея режиссера Александра Столпера. Да и на «Мосфильме» они теперь бывают только в качестве почетных гостей, ветеранов Великой Отечественной.

В 41-м в войну вступили ТБ-3, И-16 — самолеты, на которых советские летчики сражались еще в Испании. Правда, в картине их заменили макетами и муляжами, но все остальное было настоящим. Был даже подлинный немецкий танк Т-4, правда, только один, остальная броня противника сделана из советских Т-34.

Винтовки и автоматы, снимавшиеся в «Живых и мертвых», советские и трофейные, по-прежнему исправно служат на «Мосфильме».

Кадров из картины «Живые и мертвые» в фойе «Мосфильма» не оказалось. Зато этажом выше в экспозиции, посвященной Великой Отечественной войне, нашлись и артефакты творчества, и фотокарточки ветеранов.

Николай Олоновский, оператор: «Эпизод с колесом. Сколько было мук с этим колесом. Артиста снимать это одно, а вот чтобы колесо проехало и упало именно там, сделав пируэт, это было очень сложно».

Чтобы снять такое кино и заставить содрогнуться миллионы, надо было лично пережить эту трагедию. Из исполнителей главных ролей фильма войну прошел только Папанов, но именно его кандидатура поначалу вызывала большие сомнения.

Николай Олоновский, оператор: «Какого Папанова! Он же дворников играет и управдомов! Так Ира, на свой страх и риск, одела Папанова, загримировала его, одела всю амуницию. И когда мы сидели, она открывает дверь и говорит: «Вот, предлагаю этого актера на Серпилина». Посмотрели, то, что надо».

За тем, как распределяются роли, Симонов следил лично. Он хотел, чтобы этот фильм был не о войне, а о людях. От дополнительного музыкального воздействия на зрителя Симонов тоже отказался принципиально. Звенящая тишина и свист пуль, вот музыка этой трагедии. Когда на худсовете Пырьев предложил Столперу закончить картину песней «Война священная», Симонов встал на дыбы. «Впереди еще целая война, — сказал он — «конец фильма будет только такой, или это не мой роман и не моя картина». Так и осталось. В финале фильма, как и в начале, звучат лишь позывные советского информбюро. Сигнал тревоги, ожидания и надежды.