«Гоголь» на сцене БДТ

На сцене Большого драматического театра имени Товстоногова — настоящее «погружение в Гоголя». Именно так описывают свое состояние участники и зрители музыкально-драматической мистерии «Гоголь», премьера которой состоялась в Петербурге. Документы, письма, классические партитуры и знаменитые гоголевские тексты стали основой этого театрального проекта с участием известных актеров. Алексей Петренко прочитал страницы из гоголевского «Тараса Бульбы», а художник Михаил Шемякин прямо на сцене создал эскизы гоголевских персонажей.

Рождающийся у зрителя на глазах этюд Михаила Шемякина под стать дерзким пассажам Девятой симфонии Шостаковича и самому вдохновляющему материалу — тексту писателя. Такие же меткие, точные, почти осязаемо язвительные штрихи. Увертюрой к рисованному бюрократу стал гоголевский монолог про въедливых секретарей в исполнении Леонида Мозгового. Ему, соавтору сценария этого вечера, пришлось стать дотошным читателем, чтобы из драгоценного панно гоголевских произведений выбрать самое яркое.

«Это упоение, конечно, вчитываться в Гоголя, переставлять все, как лоскуты. У него ведь все очень пространно. Я выбирал эти жемчужные зерна и соединял их в ожерелье», — говорит Леонид Мозговой.

Как на нить, на отрывки из писем и повестей Гоголя нанизаны опера и драма, музыка и живопись, звук и изображение. «Ревизскую сказку» Шнитке в оригинальном дуэте скрипки и баяна сменяет марионеточная «Ночь перед Рождеством». Вслед за «Майской ночью» Римского-Корсакова сияет «Рассвет на Москве-реке» Мусоргского. Свое место в этом ярком лоскутном одеяле находят даже те произведения, которые не имеют прямого отношения к Гоголю.

«Вот эти бытовые, светящиеся юмором наши национальные образы, они оттуда все идут, из Гоголя и Мусоргского к нам приходят», — замечает художественный руководитель проекта Мария Сафарьянц.

Алексей Петренко читает Гоголя почти гекзаметром, нараспев. Проза как поэзия, поэзия как музыка. Народный артист России уверен, что строки Гоголя могут быть только такими — текуче-певучими, вязкими, как непроглядная тьма южной ночи. «Его и читать надо, как с амвона, как будто ты на амвоне, а вокруг много-много народу. Чтобы они поняли, это должно быть очень значимо, крупно и поэтично», — поясняет Алексей Петренко.

Словно бы перенесшись, как у Гоголя, в блистательную столицу XIX века, в имперский Петербург, толпа в партере весь вечер следовала завещанию писателя: театр должен быть таким, чтобы все потрясались одним потрясением, рыдали одними слезами и смеялись одним всеобщим смехом.