Иван Москвин: «Играть до дна, отдавая все, что есть во мне»

Сегодня исполняется 135 лет со дня рождения актера Ивана Михайловича Москвина. Мастер, корифей, легенда — все эти возвышенные слова меркнут перед характеристикой, которую однажды дал Москвину Станиславский — «кормилец МХАТа». А вот Немирович-Данченко далеко не сразу поверил в талант своего ученика, но впоследствии бесконечно восхищался им. Сам Москвин говорил о своей манере просто: «Играть до дна, отдавая все, что есть во мне, в данную минуту и без жалости».

Портрет Москвина висит на почетном месте в фойе Художественного театра. Станиславский шутил — «наш кормилец». Это было после роли царя Федора в первом спектакле МХТ, когда эта постановка сразу стала легендой. Впрочем, режиссер не видел в образе царя субтильного Москвина и прочил его Мейерхольду. «Тогда Немирович-Данченко вмешался. Убедил, что Москвин может справиться и раскрыть», — замечает сотрудник музея МХТ Ольга Полозкова.

В этой роли Москвин выходил более шестисот раз. Играл по принципу Станиславского. «Сегодня человек играл роль Федора Иоановича, а на другой день — статиста, Снегирева, полового в "Чайке"», — добавляет Ольга Полозкова.

Москвину было подвластно все. Еще до МХТ, в труппе Малиновской он за один сезон он сыграл семьдесят семь ролей. После смерти Немировича-Данченко Москвин стал директором МХАТа и сумел совместить эту высокую должность с педагогикой. Москвин стал не только ведущим актером, но и настоящим идейным лидером. Второго такого быть не могло. Даже его брату, Михаилу при приеме в МХТ пришлось взять псевдоним Тарханов.

«Иван Михайлович был строг, подкидывал хорошие замечания, а уж после того как он вывел труппу из Минска…», — рассказывает народная артистка России Кира Головко.

Речь идет об известной истории. Война застала труппу в Минске. Сгорели декорации, но Москвин не дал панике охватить актеров. До Москвы добирались все вместе.

Москвин умел заражать своей верой. Он пошел против Горького, и его Лука стал не страшным врагом человечества, а всеобщим утешителем. Когда Чехов услышал, как Москвин читает его рассказы, он был поражен — «Именно это я и хотел написать». «Московские художники умеют играть даже тогда, когда молчат», — писали критики. А ведь все началось с малого. Когда сын бедного часовщика, худенький Ваня Москвин, вопреки всем, не обращая внимания на провал при поступлении на курсы в Малый театр, несмотря на долгое неверие Немировича-Данченко, продолжал свой путь на сцену. Свою первую роль он сыграл в домашнем театре в пьесе Островского. Последнюю — тоже по Островскому, но уже на сцене МХТ.