Кама Гинкас ставит «Медею» на сцене ТЮЗа

На репетиции Камы Гинкаса посторонним вход, как правило, воспрещен, но для съемочной группы «Новостей культуры» мастер сделал исключение. Сейчас он работает над новым спектаклем «Медея». Премьера состоится осенью в Московском театре юного зрителя. Режиссер, известный необычными интерпретациями классики, сам подготовил инсценировку известного мифологического сюжета. Для этого он использовал тексты римского поэта и философа Сенеки, французского драматурга Жана Ануя, а также стихи Иосифа Бродского.

Эмоции накалены до предела и у режиссера, и у актеров. Перед ними стоит задача сплавить две сложнейшие сцены, чтобы одна перетекала в другую, не теряя градуса. При этом актеры только недавно перешли от «застольного» периода к сцене.

Древнегреческий миф о Медее имеет множество литературных и сценических интерпретаций. В первооснове это история дочери колхидского царя, которая полюбила пришельца Ясона, помогла ему похитить Золотое Руно, совершила несколько кровавых преступлений ради своей любви. Когда же Ясон захотел расторгнуть их связь и вступить в брак с дочерью царя Креонта, Медея лишила жизни своих сыновей от Ясона в качестве мести бывшему мужу.

«Медея — это персонаж на разрыве. В ней преобладает животное начало, потому что это варварское существо, и борется в ней человеческое и варварское. Она поступает как животное, как волчица», — заверяет Кама Гинкас.

«Есть такая фраза, древняя: "Не буди в человеке зверя". В нас сидит зверь, вот не надо его будить. Какой трудный путь от животного к человеку. Как легко мы возвращаемся к животному, и как трудно быть человеком», — добавляет режиссер.

Быть человеком пытается Ясон. Эта роль досталась Игорю Гордину. Креонта играет Игорь Ясулович, Медею — Екатерина Карпушина. Режиссер считает, что трагедия в чистом виде не может раскрыть мир современного человека, потому что трагедия — это разрушение той цельности, которой сегодняшние люди не обладают.

«Но можно показать, как, по существу, семейная коммунальная история может превратиться в трагедию. Вот почему мне нужен Ануй. Вижу в нем философию, вижу в нем глубину, но в нем не хватает трагического размаха, и тогда я углубляюсь в Сенеку, использую Бродского и даю трагедию в сегодняшем звучании», — рассказывает Гинкас.

Еще нет на сцене декораций Сергея Бархина, которые, без сомнения, многое добавят к восприятию действия. Еще предстоит поработать со звуком, еще актерам нужно закрепить сложные места, но уже есть ощущение, что спектакль родился и будет жить.