Борис Мессерер представляет выставку, посвященную Белле Ахмадулиной

Пожалуй, нет ни одной грани искусства, в которой не проявил бы свое универсальное дарование Борис Мессерер. Сценограф, дизайнер, живописец, график, Мессерер серьезно обновил технику офорта. Он также работает как актуальный художник, создавая инсталляции и объекты. На персональной выставке, которая открылась в Международном центре-музее имени Рериха, художник демонстрирует акварели.

По словам Бориса Мессерера, он пишет акварель, «как Бог на душу положит». Акварелью он увлекся еще в молодости, когда учился у Артура Фонвизина, но вот берется он за кисть, только когда видит среднерусский пейзаж. Самым любимым местом на Земле для него стала Таруса. Там он бывает ежегодно — в основном, летом.

Борис Мессерер, от которого зрители всегда ждут сюрпризов, на этот раз, казалось бы, представляет традиционную живопись. Но сам автор с этим не согласен. Ведь пейзажи Тарусы он видит по-своему, да и с перспективой обращается довольно свободно.

«Мне казалось, что художник достойный должен всегда пройти фазу импрессионизма. Малевич тоже проходил фазу импрессионизма. Может, у меня это затянулось. И российская действительность позволяет это делать», — говорит он.

Эту выставку художник посвящает Белле Ахмадулиной. В экспозиции представлено одиннадцать портретов, написанных в разные годы. «Здесь много ее портретов, которые мне даются большой кровью. Позирует она плохо, не любит позировать, все время меняет позу. Вообще, никому не позирует, кроме меня», — заверяет Мессерер.

Белла Ахмадулина не отрицает, что позировать не любит, и все-таки иногда идет на уговоры художника. Часто Мессерер изображает ее в шляпах, которые очень идут Ахмадулиной. «Я люблю шляпы и как украшение силуэта, и как напоминание прежнего времени», — замечает поэт.

У Ахмадулиной есть много стихов, посвященных художникам и, конечно, Борису Мессереру. А сам художник любит повторять, что ему хочется взять самую высокую ноту в искусстве, и эту возможность дает ему абстракция. Но и без лирики не обойтись. Ведь недаром Борис Мессерер — человек-оркестр.