Борис Гаспаров готов спасать русскую культуру от герметизма

Филолог, переводчик, семиотик, музыковед, Борис Гаспаров — ученый, способный на обобщения вне дисциплинарных и этнокультурных границ. Свободе мышления он учился в легендарном Тартуском университете, где начинал свою карьеру. Сегодня один из самых влиятельных в мире российских гуманитариев любит повторять: «Сами по себе гуманитарные знания не смягчают нравы. Они инструмент, а не средство». Правильному обращению с этим сложным инструментом Борис Гаспаров посвятил и свой курс в Колумбийском университете США, где он преподает — и недавнее выступление в Москве. Среди слушателей была и съемочная группа «Новостей культуры».

Борис Гаспаров последние годы радуется визитам в Москву, говорит, здесь все так быстро меняется. Музея Прокофьева в Камергерском переулке, например, полтора года назад еще не было, а теперь можно листать ноты в мемориальном кабинете композитора.

Гаспаров начинал музыковедом. Пройдя через штудии литературоведческие и лингвистические, к музыке вернулся уже культурологом. Как культуролог и судит о том, что заставило Прокофьева вернуться в Советский Союз.

«Ужасный сталинский Советский Союз, не был для него ужасным, а был источником и стимулом духовного поиска парадоксальным образом. И это наводит на мысль, что происходило помимо известных нам вещей — великого перелома, коллективизации и начинающегося террора,- что происходило в философском и культурном контексте на рубеже 30-х годов», — говорит Борис Гаспаров.

Философские и эстетические основания перехода от авангарда 20-х к соцреализму 30-х — одна из тем курса, прочитанного Борисом Гаспаровым в Российском государственном гуманитарном университете. Возможно, это начало большой дружбы. РГГУ получил федеральный грант, который позволит российскому ученому с мировым именем на протяжении двух лет консультировать студентов и аспирантов этого университета. Эта лекция — только начало.

Обращаясь к текстам и биографиям Островского, Катаева и Прокофьева, Гаспаров восстанавливает логику и самоощущение человека, меняющего рациональную утопию на органическую. К началу 30-х в обществе накопилась усталость от непонятного авангарда, художники сами стремятся к большим формам, писать просто и быть нужными.

«Сам ответ творческих личностей в это время не был уступкой необходимости или уступкой страху, это был творческий ответ», — уверен Борис Гаспаров.

Творчество Борис Гаспаров находит не только в индивидуальных реакциях на предлагаемые обстоятельства, но и в обращении человека с языком: «Когда я говорю о языке, это язык которым люди не автоматически владеют и пускают его в дело, а которым они постоянно, сами того не замечая, пользуются творчески».

Принцип свободы личности — общий знаменатель любых занятий Бориса Гаспарова, будь то история культуры или лингвистика. Именно стремление к свободе заставило его в свое время покинуть советскую Касталию, Тартуский университет: «Это было райское место, может быть, единственное, где человек мог развиться. Я всем обязан этому времени. Удивительная свобода, но уже тогда основанная на строжайшем герметизме и замкнутости. Это все и погубило: ощущение сидения в бункере отравляло мысль и превращало в иллюзию свободу».

В 80-ые Гаспаров вырвался на международный академический простор. Уже в Америке написал книги о русской музыкальной культуре, о русской литературе ХХ века и «Слове о полку Игореве». Сейчас работает над новой книгой, в которой сойдутся исследования по истории языкознания и музыки, литературы и философии.

«Я задумал книгу, которая, наверное, станет последней важной книгой для меня — об эпохе романтизма в России, Франции, Германии и Англии», делится своими планами профессор Гаспаров.

Борис Гаспаров — один из немногих ученых, спасающих русскую культуру от герметизма. Его опыт естественно и просто позволяет смотреть на нее как часть культуры мировой.