В центре внимания церкви — Александро-Невская лавра

Защитить от грабителей храмы и церкви — задача сложная. Зачастую церковные строения не имеют даже охранной сигнализации, и похищают из храмов России втрое больше, чем из музеев, галерей и библиотек. Эти данные широко известны и звучат сегодня особенно остро, потому что вопрос сохранности реликвий один из самых обсуждаемых общественностью. Он актуален, как для музеев, так и для церкви, ведь идет процесс передачи Русской православной церкви ее имущества.

В Петербурге в центре внимания — Александро-Невская лавра. Представители церкви надеются, что Лавре — крупнейшему духовному центру — вернут престольный храм, который сейчас находится в ведении Музея городской скульптуры, а вместе с ним и другие святыни. В том числе раку Александра Невского, которая хранится в Эрмитаже. Мнения сторон музейщиков и представителей церкви — в репортаже «Новостей культуры».

«Вернуть Лавре Благовещенскую усыпальницу и раку Александра Невского» — с тезисами письма, подписанного участниками прошедшей в Петербурге религиозной конференции, согласился епископ Выборгский Назарий. Тем самым епархия подтвердила свое намерение начать очередной раунд борьбы за бывшее церковное имущество. В сочетании «церковь-усыпальница» применительно к творению Трезини музейщики и служители Лавры выбирают разные акценты.

Слова и деяния Петра Первого традиционно критически оценивались русским православием. Довод о том, какой хотел бы видеть Лавру основатель Петербурга, сегодня не работает. Особенно монахам не нравится название Пантеон, ведь изначально это понятие было применимо к языческому храму всех богов. К музею отношение терпимее, но не в церковных стенах.

С XVIII века Благовещенская церковь, состоящая из нижнего храма усыпальницы и верхнего, освященного в честь Александра Невского, шла к современному состоянию классического интерьера заполненного шедеврами русской мемориальной скульптуры.

Надгробия, входящие в музейный фонд России как памятники федерального значения, располагаются в бывшей алтарной части и в нишах, которые были замурованы в церковный период. Так, монументальное надгробие фельдмаршала Александра Голицына было открыто после музеефикации здания в 1930-х годах. Решение о реставрации усыпальницы принималось еще советом министров СССР в 1980-е годы. Вместе с Благовещенской церковью в петербургский список тогда вошли только два объекта: Сампсониевский собор и большой каскад Петергофа.

В 2013 году Лавра будет отмечать 300-летие, и к этому моменту, как надеются в епархии, постановление правительства о передаче церкви всего комплекса монастырских зданий будет выполнено в полном объеме.

К юбилею Лавры в церковных руках должна оказаться и серебряная Рака святого благоверного князя. Позиция Эрмитажа по этому вопросу остается неизменной. В ХХ веке, рискуя, как минимум, работой, служители Эрмитажа дважды спасали шедевр русского ювелирного искусства. В 1920-х Раку хотели продать и тем самым помочь голодающим. Позднее, чтобы сохранить это чудо елизаветинского времени, музею пришлось отдать в переплавку дублетные серебряные монеты. Сегодня Михаил Пиотровский предлагает Лавре изготовить копию раки. Приблизительная стоимость работ — пять миллионов долларов.

Текущая проблема заключается в том, что Эрмитаж не экспонирует копии. Другая, назревающая, — в том, что возврат Раки и Благовещенской усыпальницы может повлечь за собой цепную реакцию церковных претензий.

Возврат Благовещенской усыпальницы и Раки может стать началом процесса, в ходе которого с культурной карты Петербурга исчезнут целые музейные структуры. Речь идет о храме-памятнике "Исаакиевский собор", Петропавловском соборе, коллекциях Музея истории религии и музея городской скульптуры. Нет смысла сомневаться в том, что все, что когда либо создавалось церковью может попасть в поле церковных интересов, вопрос в том, какую-линию невозврата обозначит государство.