Марина Бабак. Женский взгляд на войну и победу

9 мая ключевой фигурой на телеканале «Культура» станет Константин Симонов, поэт и прозаик, прошедший всю войну и ставший ее летописцем. Лейтмотив дня — документальный фильм «Константин Симонов. Солдатские мемуары». В его основе — беседы Симонова с кавалерами Ордена Славы трех степеней. Кроме того, в этот день зрители канала «Культура» увидят сенсационную премьеру — полную версию интервью маршала Жукова, которое выдающийся полководец дал Константину Симонову 5 мая 1966 года.

Своеобразным предисловием к показу стал наш разговор с режиссером-документалистом Мариной Бабак, соавтором Константина Симонова.

Рассказ Марины Бабак от первого лица — в рубрике «Худсовет» в вечернем выпуске «Новоcтей культуры» в 19:30.

— Как и почему Вы пришли в кино?

— Кино увлекался мой папа, мой дядя был оператором на Центральной студии документальных фильмов, но после школы я решила поступить на геологоразведочный факультет. Женщину маленького роста туда, конечно же, не взяли, дядя устроил меня работать монтажницей на Студию документальных фильмов. Кино меня очень увлекло, я решила поступать во ВГИК. В тот год набирал курс Сергей Герасимов, конкурс был сумасшедший — 500 человек на место. Разумеется, я не поступила. После этого, будучи очень упорной, поступала еще 5 раз. Со временем я стала работать в группе у Романа Кармена вторым режиссером. В 1969 году Леонид Михайлович Кристи набирал режиссерский очно-заочный курс. Возможность учиться заочно меня очень устраивала, поскольку я понимала, что на очный курс Кармен меня не отпустит. В итоге я закончила институт досрочно — за 3 года.

— Кто из мастеров кинематографа, преподавателей оказал наибольшее влияние на Вас в период учебы во ВГИКе, в последующие годы?

— Помимо Кристи и Кармена назову замечательного педагога Иосифа Давидовича Гордона, который вел у нас монтаж. Этот предмет был у нас с первого курса, это во многом сформировало нас как профессионалов. Я сама преподаю уже много лет, в своей практике стараюсь неукоснительно следовать тому, что привил нам Гордон — монтаж необходимо изучать с самого первого дня. Иначе, начиная снимать самостоятельно, студенты не понимают, как склеить кадр с кадром, как достичь «эффекта Кулешова», когда при склеивании двух кадров рождается образ.

— Вы застали войну совсем ребенком и, вероятно, помните из военных лет немногое. Но в Вашем творчестве война оказалась основной, сквозной темой. Почему и как это произошло?

— В войну мы с мамой и старшей сестрой уехали в эвакуацию в Подмосковье. Я очень хорошо помню, как немецкие самолеты бомбили деревню, в которой мы тогда жили. До сих пор мне иногда снятся летящие бомбы. Одно из самых глубоких воспоминаний — то, как моя мама бегала спасать крестьянские избы. Дело в том, что деревенские жители, когда в их дома попадали бомбы и начинался пожар, выносили имущество, а потом стояли и смотрели, как полыхают их жилища. А моя мама заставляла их тушить пожары, сама первая бросалась в огонь. Меня при этом охватывал ужас — я боялась, что мама сгорит. И этот ужас я тоже помню до сих пор.

Когда я делала с Константином Симоновым фильм о войне во Вьетнаме — «Чужого горя не бывает…» — я нашла кадры съемки маленького мальчика, который стоит на фоне горящего дома. Он прикрывает ручками лицо и не может остановить слез, которые катятся градом. Он буквально захлебывается слезами. Для меня это точный образ моего собственного военного детства и наиболее емкий образ войны вообще.

— Люди войны, которых Вы снимали вместе с Симоновым в «Солдатских мемуарах», — герои, кавалеры трех орденов Славы. Они особенные?

— Они в повседневной жизни совершенно обычные люди — простые, скромные, интеллигентные. Они солдаты — разных национальностей, из разных мест нашей страны, — которые вместе защищали наш общий дом. Сейчас как-то мало об этом пишут, но подразделения в войну сознательно формировали как многонациональные — чтобы сплотить, объединить солдат. Татарин, чуваш, киргиз, казах, грузин, абхазец, еврей, латыш, русский, — с кем бы мы ни разговаривали, — они вместе, бок о бок прошли всю войну, защищая не только страну, но и друг друга. Многие из них специально это подчеркивали.

— Вас связывали годы сотрудничества и общения с Константином Симоновым. Какие моменты запомнились больше всего?

— Я на всю жизнь запомнила его ответ, когда на фестивале в Германии Симонова в моем присутствии спросили, зачем он работает над военной темой с женщиной-режиссером. Он сказал: «Я прошел всю войну и знаю о ней лучше, чем кто-либо. Именно поэтому для меня важно увидеть войну другими глазами — глазами женщины, да еще молодой». Я исповедую этот принцип, общаясь со своими учениками — мне необходимо знать, как воспринимают те или иные вещи, как смотрят на мир люди другого поколения.

Многое из того, что я сделала в кино, — непосредственное продолжение нашей совместной работы с Симоновым. Когда мы задумали документальный фильм о Жукове, для которого и брали то самое интервью, — эту картину запретили. А на похоронах Симонова тогдашний председатель Госкино Филипп Тимофеевич Ермаш пообещал: «Костя, мы закончим то, что ты начал и что тебе не разрешили». Сидевший рядом со мной писатель Евгений Воробьев наклонился ко мне и сказал: «Он имеет в виду ваш с Симоновым фильм о Жукове». Через полгода после похорон Константина Михайловича я написала Ермашу письмо с просьбой разрешить съемки этой картины. Он вызвал меня и сказал: «Делай, но так, чтобы военные об этом не знали». Это был 1979 год, тогда говорить публично о Жукове было нельзя. Фильм я делала, по существу, подпольно — отбирала закрытые материалы о Георгии Константиновиче в Подольском архиве военных документов, заполняла при этом фальшивые формуляры на совершенно другие единицы хранения, а люди, которые на самом деле выдавали мне материалы о Жукове, прикрывали меня и подтверждали своему начальству, что выданы совсем другие материалы. То же происходило и в Красногорском архиве кинофотодокументов.

Для борьбы с военно-политической цензурой, которая кромсала фильм нещадно, я использовала классический отвлекающий прием под названием «белая собачка». Я специально вставила в картину ряд эпизодов с Берией, на которые обрушился главный гнев цензоров, а потом по их требованию эти эпизоды благополучно вырезала. Благодаря такой хитрости во многом удалось спасти все остальное.

Вся эта работа заняла 4 года — фильм «Маршал Жуков. Страницы биографии» вышел в 1983 году и для меня это была память о Константине Михайловиче, воплощение его замысла, исполнение его завещания. У Симонова есть такие строки:

«Любовь мы доверяем женам,

Воспоминанья сыновьям,

А по земле, войной сожженной,

Идти завещано друзьям».

Евгений Воробьев напомнил их мне и сказал: «Это о вашем фильме про Жукова написано».

— Как родилась идея взять интервью у опального маршала Жукова? Какие трудности пришлось преодолевать?

— Константину Симонову давно хотелось взять интервью у маршала Жукова. Константин Михайлович привлек меня к этой съемке как режиссера будущего биографического фильма о Жукове, который мы планировали снять.

В течение долгого времени никак не получалось согласовать различные детали. Нам чинили всяческие препоны — например, не давали разрешение снять интервью там, где нам хотелось. Тогда Жуков пригласил нас на свою дачу. Приехав, мы развернули технику очень спешно, «с колес», поскольку боялись, что в любой момент съемку могут прервать, запретить. Поэтому мы даже не успели должным образом выстроить кадр и на заднем плане вы можете видеть осветительные приборы, автобус…

— Какое самое яркое впечатление Вы от общения с Жуковым?

— Георгий Константинович очень любил Симонова. Ему было приятно с ним общаться, он был открыт, улыбался. Ему хотелось рассказать о битве под Москвой, поделиться своими сокровенными воспоминаниями. Меня поразила его феноменальная память: например, он точно описал двух солдат, которые не давали ему проехать на передовую, рассказывал о потрясшей его встрече со старой женщиной, которая сошла с ума после гибели внуков…

— Константин Симонов известен прежде всего как поэт, прозаик, журналист, публицист. В какой мере он был профессионалом в мире кино? Легко ли было работать с ним в профессиональном плане?

— Нам работалось вместе очень легко. Он присматривался ко мне, когда мы делали «Гренаду». Кармен обычно никогда не сидел за монтажным столом — он ездил, снимал… Монтировала я, а Симонов сидел рядом. И однажды он говорит: «Я хочу после «Гренады» сделать фильм о вьетнамской войне. Если тебе интересно — начнем работать». Я сразу согласилась, он попросил меня подключать его на всех этапах создания картины, объяснив это так: «Я хочу учиться». Я приезжала к нему, он включал диктофон и мы вместе наговаривали, какие эпизоды войдут в фильм. Потом я снимала во Вьетнаме, отбирала американскую хронику той войны в архивах Парижа и Лондоне. Когда мы с Симоновым это отсмотрели, дальше все родилось почти мгновенно. Мы сразу придумали структуру картины и первую главу. Жанр мы определили как «кинопоэма» — он писал белым стихом, сам начитывал собственные тексты, а я под них монтировала изобразительный ряд.

Работа с Симоновым научила меня важнейшим вещам. Например, тому, что со стихами плохо сочетается видеохроника, движущиеся кадры, — только фотографии, выразительные в своей статике и при этом дающие возможность вникнуть в стих, его ритм и смысл. Осознав этот закон, я стала проверять его на Симонове. Когда я видела, как он глотает слезы, то понимала — я попала в точку. В «Солдатских мемуарах» есть эпизод, где Окуджава поет знаменитую песню на свои стихи «Бери шинель, пошли домой». Я сделала 3 варианта изображения — на разной военной хронике, на проходах солдат и на фотографиях, — и пригласила в просмотровую Константина Михайловича и Евгения Воробьева. На варианте с фотографиями они дружно захлюпали носами…

— Воспоминания Алексея Симонова содержат эпизод, где отец жалуется, что Вы замучили его съемкой «перебивок»…

— На самом деле Константин Михайлович любил сниматься, он был удивительно свободен и органичен в кадре — закуривал, чистил трубку, брал в руки книги, листы рукописей… В «Солдатских мемуарах» мы снимали в основном монологи героев войны. Но при монтаже часто возникала необходимость, чтобы тот или иной рассказ был не сам по себе, а как ответ на вопрос, который задает Симонов. Тогда я рисовала на полях сценария его профиль с трубкой — это означало, что здесь будет помещен вопрос, который надо отдельно подснять. Ему это очень нравилось, он мне часто говорил: «Ты не рисуй, я сам нарисую».

— Фильм о Жукове — не единственная биография, которую Вы сделали. Вы ведь снимали и фильм о композиторе Альфреде Шнитке. Как Вы вышли на эту тему?

— В свое время на меня огромное впечатление произвел его «Реквием». Я обратилась к Шнитке за разрешением использовать его музыку в своих фильмах. Так мы познакомились. А через какое-то время я позвонила ему и сказала: «Я хочу снимать о Вас фильм». Он поначалу отказывался, ссылаясь на болезнь, но потом согласился. Мы полетели вместе с ним в Швецию, на фестиваль его сочинений, сняли там потрясающие моменты репетиций, концертов и интервью с ним. Потом мы доснимали его в Гамбурге, где Шнитке жил последние годы.

— Чем Вам запомнился Альфред Гарриевич?

— Он был очень замкнутый, неразговорчивый, — может быть, из-за своей тяжелой болезни. Он ведь тогда уже перенес инсульт. Но как только речь заходила о музыке, он преображался — буквально расцветал, начинал светиться. Это было поразительно.

— Вы много лет преподаете. Что Вы говорите своим ученикам на первом занятии?

— Говорю очень простую вещь: я Вас буду учить только одному — добру и любви. Если Вы будете добры и будете любить — своих героев, кино, людей, с которыми работаете, — то вы никогда не будете хамить, делать пакости. Тогда у вас есть шанс добиться многого и в профессии.

Запаса любви и добра, которые я стараюсь им привить, обычно хватает на много лет. Мне до сих пор звонят, ко мне приезжают общаться, советоваться мои студенты, которых я учила в 80-х, 90-х годах. Это самое большое счастье.

— У Вас очень счастливая семейная жизнь. Можете поделиться секретом, дать какой-нибудь рецепт?

— Все просто: любовь. Мой муж проектирует самолеты. Он огромный, крупный человек — в том числе и в прямом смысле слова. Я всю жизнь ему говорю: «Ты самый главный». В будущем году у нас золотая свадьба. У меня замечательная дочка, она закончила ВГИК, отделение компьютерной графики, и сейчас уже преподает там, как и я. А мой внук, когда я не понимаю, как настроить какую-то функцию в мобильном телефоне, искренне удивляется и говорит: «Бабушка, ты все-таки очень отсталая»…

Беседовал Роман Берченко

tvkultura.ru